Алиса, в стране пиздец уж который день: зайцы на площади требуют срочно марта, их избивает ОМОН, но почти без азарта, об этом судачат на кухнях, в кафе, мансардах, но лично участвовать всем, разумеется, лень.
Главная пресса теперь – "Зазеркалье News", повесть о хладобойне как жанр буколик. Из средств общения – лишь спиритический столик. Белый Король, рапортуют, все также стоек и не проснется, храня нерушимый союз.
"Следуй за мной!" – Белый Кролик кричит тому, кто плохо болеет за сборную по крокету. Шляпник задержан за сделанную из газеты шапку. Повсюду требуют заполненную анкету, а чай нынче пить можно только по-одному.
Дух Рождества неустанно крепить в борьбе, призывают с экранов, все время срываясь на нерве. Нам обещают свой луна-парк, WikiLeaks, Аненербе… Но это все на земле, Алиса, а там, на небе только и говорят, что о море и о тебе.
Они сидели на старой перевернутой лодке на берегу моря. Девочка считала волны и рассказывала им о струнах, а Кот просто смотрел, как его передняя лапа то появляется, то снова медленно исчезает.
- Не грусти, – сказала Алис. – Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно.
- Да, так и будет. Но иногда нужно чуть-чуть помогать этому процессу, а не просто ждать, – ответил Кот. – Стоит знать и чувствовать, как это – правильно.. Иначе есть шанс не понять, когда все станет на свои места. - Или есть шанс испортить все, сделав что-то слишком поспешно или вообще не вовремя, – добавила девочка.
- Нужно начать действовать, когда услышишь колокольчик. Куда бы он ни звал, после первого шага станет легче, а узор будет все отчетливей. Глупо звонить в колокольчик самим, но еще глупее его не слышать, – сказал Кот и исчез, оставив в воздухе только серый полосатый хвост
Сентябрь катится к Че, по ночам выпадает холодная роса, а в один из вечеров все как-то незаметно пропитывает langoth – безнадежная тоска по отблеску той версии рая, где яблоки просто падают в высокую траву под деревьями, а со змеями можно часами разговаривать о последних работах гениального "Хаббла" или играть им Summertime на странном духовом инструменте, переделанном из бонга.
В этот момент нужно помнить лишь об одном: у тебя по-настоящему есть Страна Чудес, с джазом и молодыми актрисами, с бесконечно переплетающимися историями и потрясающими по красоте совпадениями узоров, с Кубой и ветром с моря, с вездесущими Beatles и ощущением того, что все это – один большой сериал с совершенно киношными моментами и абсолютно нереалистичным сюжетом, но при этом в нем только правда.
Тебе не нужно строить свой Wonderland. Он просто есть
** — Шесть доказательств бытия Бога устарели, - важно произнёс Шалтай-Болтай, устраиваясь на стене поудобнее. Кот Шрёдингера ехидно фыркнул. — Почему устарели? - поинтересовалась Алиса. — Он намекает на то, что проще надо быть, - отозвался Кот. — Бог бессмертен, всеведущ и отвечает на молитвы. — И помнит всё. — И бесконечен. — Вездесущ. — По крайней мере, там, где есть Wi-Fi. — Что-что? - ошарашенно протянула Алиса. — Согласно статистике, - Шалтай-Болтай поправил на носу несуществующие очки и принял независимый вид, - к Гуглу люди обращаются намного чаще, чем к Иисусу, Аллаху, Будде вместе взятым, а также чаще, чем в христианство, ислам, буддизм и иудаизм. — All praise to Goooooooogle! - радостно прокричал Кот.
** — Выбирайте, голубчик: чай без сахара или кофе без сахара? Мартовский Заяц взвыл. — Сахар! Болван, я второй час говорю тебе: я хочу чая с сахаром! — Он не болван, он Болванщик, - заметила Алиса, не отрываясь от книги. - Шляпник, какая муха тебя укусила? У нас же был сахар. — Его не укусили, - вмешалась Мармеладовая Соня. - Он просто сел на что-то через свои двадцать перин из гагачьего пуха и теперь злится и утверждает, что, что бы мы ни выбрали, нам тоже должно быть плохо. — Молчите уж, Софья Семёновна, - неодобрительно отозвался Шляпник и вытащил что-то блестящее из заднего кармана. — Ого, - заинтересованно подняла взгляд Алиса. - И правда на что-то сел? Что это? — Вилка, - ответил Болванщик, помолчав с минуту. - Вилка Мортона.
перевернуть Кэррола по часовой стрелке +n раз** — И вообще, - сердито добавила Алиса, - я не верю в конец света. — Это ты зря, - наставительно заметил Безумный Шляпник, отряхивая сахар с полей. - Попробуй для разнообразия поверить в шесть концов света до завтрака — и удачный день тебе обеспечен. Например, потоп! Типичное начало новой эры, торжество прогрессивных идей... — Я не хочу верить в конец света! Откуда ты знаешь, может он не наступает только потому, что я в него не верю. — Позвольте, - вмешался Мартовский Заяц, - я протестую. Если ты заранее будешь знать, что конец света произойдёт, мы сможем к нему подготовиться. Например, запастись мармеладом. — Нет, она права, - неожиданно согласился Шляпник. - Если где-то записано, что конец света должен наступить неожиданно, он не наступит никогда. — Это ещё почему? — Потому что, - Шляпник осмотрелся по сторонам и быстро закончил доверительным шёпотом, - потому что теперь он не сможет оказаться неожиданностью!..
** — Один, - загнула палец Алиса, - два, три, четыре. — Пять, шесть, семь, - ехидно отозвался Шалтай-Болтай. - Хватит считать ворон. — Это же неинтересно, - поддакнул Белый Кролик. - Считай лучше кроликов. — А что тебя считать, - высунулась из чугунного китайского чайника Соня. - Один. Может, она проверяет, не разучилась ли считать до десяти. — Тоже мне умение, - недовольно повёл ухом Кролик. - Один, два, три, много. А вот я — один. К тому же уникальный. — Существование белых кроликов, между прочим, - задумчиво добавила Гусеница, - только увеличивает вероятность того, что все вороны чёрные. — Это ещё почему? - хором спросили Кролик и прекратившая считать пролетающих птиц Алиса. — Потому что если все вороны чёрные, значит, всё, что не чёрное — не будет вороном, - малопонятно заметила сквозь дым Гусеница. Не дождавшись пояснения, Алиса вернулась к подсчёту. — Одиннадцать, двенадцать, тринадцать... k, k+1... — Чёрт, - не выдержал Кролик, - остановите её кто-нибудь. Ещё немного, и я поверю, что все лошади действительно одного цвета.
** — Интересно. — Неинтересно. — Интересно. — Неинтересно. — Интересно! - Безумный Шляпник стукнул кулаком по столу, затем устало выдохнул и вытер с лица пот. — Не-ин-те-рес-но! - пропищала Соня и захлопнула за собой крышку фарфоровой мармеладницы. Кот Мёбиуса внимательно потрогал крышечку мармеладницы лапой и ухмыльнулся. — О чём вы спорите-то? - полюбопытствовала Алиса, не забывая отмечать в блокноте «ворон № 1073676287». — Она утверждает, что то, чем ты занимаешься — неинтересно, - охотно поделился Шляпник. - Числа скучные, и всё такое. — Мы привели ей бесспорный аргумент, - добавил Кот. — ...Что если бы числа были скучными, было бы самое маленькое скучное число... — ...И уже тем, что оно самое маленькое, оно было бы интересно. — А значит, неинтересных чисел нет, - заключил Шляпник. — Но она, кстати, даже слушать не захотела. Пригрозила, что если не прекратишь, чай будешь дальше заваривать в решете. — Каком ещё решете? - испугалась Алиса. Кот пожал плечами. Шляпник задумался над тем, как забавно смотрится кот, пожимающий плечами, и повторил этот жест. Соня высунулась из мармеладницы и обвела всех печальным взглядом. — Темнота, - тоскливо протянула она. - Невежды. Безграмотные литераторы. В решете Эратосфена!
** — Я решила, - торжественно откашлялась Соня, забравшись на чайник. - Теперь я буду Марципановой Соней. — Софья Семёновна!.. - укоризненно пробормотал Белый Кролик. - У вас, право, семь пятниц на неделе. Соня выжидательно посмотрела на Кота Шрёдингера. — А что сразу я, - возмутился Кот. - Или марципановая, или мармеладовая. Пока не откроешь коробочку — не узнаешь.
** — Развели посудную лавку, - пожаловался Мартовский Заяц. - Мало было чайника Рассела. Притащили! Вилка Мортона, решето Эратосфена, бутылка какая-то сатанинская!.. Она же цента выеденного не стоит! И вроде я её выбросил на прошлой неделе, что она опять тут делает? — А я, - отметил Кот, - точно помню, что выбрасывал её на позапрошлой неделе. — Чёрт, - испуганно высунулась из чайника Соня. - Шляпник, откуда у вас эта бутылка? — Купил, - лаконично отозвался Шляпник. - Купил, на базаре, за три копейки. Буквально, за выеденный цент. — Три корочки хлеба и жирного кролика? - уточнил Кот. — Нет, честные три копейки. Советские. Раритет, мне Чижик с Фонтанки как-то сменял на серебряный доллар. — Шляпник, драгоценный мой, а у кого вы её взяли так непростительно дёшево? — Ну.. - Болванщик задумался. - У этого, Стивенсона, месяц назад. Соня ахнула, Мартовский Заяц сел мимо табуретки, Кот сосредоточенно повёл усом. — Вот что, - твёрдо произнёс он, - голубчик, ступайте обратно и продайте эту бутылку кому-нибудь. Только очень вас прошу, продайте дешевле, чем купили. Чёрт в бутылке разочарованно замолотил в стекло вилами.
** Приглашённый совет старейшин племени майя синхронным движением отхлебнул чай и поставил чашечки на стол. Соня чинно поправила крышечку мармеладницы. Шляпник взглянул было на лежащий там мармелад, но передумал. — Ладно, я верю, - робко согласилась Алиса. - А почему именно 20 декабря 2012 года? — Видишь ли, - Кот откашлялся и посмотрел на восседавших в ряд носителей древней культуры, - каждые 5125 лет и 4 с половиной месяца, лет через 100 после изобретения радио, каждая высокоразвитая цивилизация пытается начать исследовать бозон Хиггса... Совет старейшин медленно кивнул в знак согласия и синхронно потянулся к мармеладу.
- Это какая уже? – поинтересовался Шалтай-Болтай, глядя с высокой стены на то, как во фрагмент пейзажа внизу с огромной скоростью врезалось нечто самоотверженное и пушистое.
- Шестая, кажется, – ответила Гусеница после затяжного раздумья над кальяном.
- А ты не помнишь, для чего это вообще все? – продолжал любопытствовать Шалтай.
- Пф, – ответила Гусеница. – Или пфф. Он сам вряд ли уже помнит.
Плотный дым с тяжелым запахом податливо сгустился в Кота-без-улыбки и тут же начал медленно таять.
- Если умирать с четким осознанием завершенности очередного этапа и ясным видением того, что требует изменения для перехода на новый уровень, – начал Кот, – то в итоге ты окажешься тем, кем ты должен стать. Перерождение после смерти дает шанс достигнуть цели, если ты по-настоящему ее видишь и готов к ней.
- И какая же у тебя цель, ради которой ты уже шестой раз швыряешься собой в ни в чем не повинную почву? – спросил Шалтай.
- Стать легким и свободным. А полную свободу дает только полет.
- То есть ты пытаешься переродиться после смерти нынешнего себя в того, кто умеет летать?
- Именно, – к этому времени в воздухе осталась лишь улыбка-без-улыбки и почти без Кота.
- А ты не пробовал просто махать лапами, когда все равно летишь вниз? – предложил Шалтай, посмотрев вниз и прикинув расстояние до земли.
- Или хотя бы не исчезать за секунду до встречи с землей, – добавила Гусеница.
Вечером не остается сил выходить из себя, на новые рубежи или просто за дверь, хочется лишь одного – взять телефон и сказать в него: "Мэри.. Это голосовое письмо в бутылке от человека, остров которого сносит ветром на огромное ледяное ВЕЧНОСТЬ, и осталось всего-то несколько километров, с десяток не сказанных слов и немного холодной водки. Знаете, Мэри, садитесь в такси, позу лотоса или желтую подводную лодку и отправляйтесь ко мне, будем пить из горла и из горла, слушать бесконечную коллекцию давно уже мертвого рок-н-ролла, говорить о туманности Кошачья лапа и других обитателях небосвода.. Приезжайте, Мэри. Кровосмешение никогда не выходит из моды".
— Принцип неопределённости на макроуровне, - важно начал Шалтай-Болтай, - заключается в том...
— О, - перебила Алис, - кажется, я что-то такое помню. Это про то, что прежде чем понять, куда и с какой скоростью тебе идти, нужно понять, куда ты хочешь попасть? Или где ты находишься? Или, - уже мене уверенно предположила она, - чтобы понять, где ты находишься, нужно вычислить скорость, с которой ты бежишь?
Тут она окончательно сбилась и замолчала. Шалтай-Болтай несколько раз торжествующе качнулся на стене и продолжил:
— Принцип неопределённости говорит нам о том, что невозможно понять, что из себя представляет человек в каждый конкретный момент времени, потому что наблюдая за ним, мы изменяем его и видим не его самого, а последствия этого взаимодействия.
— То есть совершенно невозможно узнать, каким был человек до того, как мы познакомились с ним, и что он делал? - огорчилась девочка.
— Ты теряешь ход моих мыслей. Какая разница, что было до того, как ты что-то увидела? Тебя ведь в это время не было. Вся остальная вселенная имеет смысл только тогда, когда ты находишься в ней.
— Но при этом, - ухмыльнулся неожиданно материализовавшийся Кот, - все известные варианты поведения любого живого существа можно заранее предсказать и просчитать их вероятность.
— А потом только наблюдать за тем, как эти варианты становятся или не становятся реальностью? - уточнила Алис. - То есть, например, я знаю, что у тебя есть привычка неожиданно появляться рядом в самый интересный момент моего разговора с кем-то другим и ехидно всё комментировать — значит, это перестаёт быть такой уж неожиданностью. И начиная такие разговоры, я могу спровоцировать твоё появление? А когда наберётся достаточное количество таких закономерностей, ими можно полностью управлять? Как подрисовывать точечки на игральных кубиках, чтобы всегда выпадала шестёрка?
— Я уверен, - педантично заметил Кот, - что Бог не бросает кости.
— Эйнштейн, - ухмыльнулся Шалтай-Болтай, - не говорите Богу, что делать.
- Интересно, почему один из детекторов Большого адронного коллайдера называется ALICE? Потому что это и есть Underland? – спросила Алис.
- Потому что на самом деле в LHC разгоняют вовсе не пучки протонов, – ответил Кот. – Там, под землей, в полной темноте несутся по кругу частицы праха Льюиса Кэрролла, который с постоянно возрастающим ускорением все вертится и вертится в гробу.
Рождество. И декабрьский снег засыпает Страну Чудес. На вокзал наших снов прибывает полярный экспресс, и Белая Королева скоро снова окажется здесь, она ждет, что мы ее встретим.
Снег – это та же вода, в него можно прятать концы оголенного года. "Вырасту – и превращусь в Чжуан-цзы", – говорит Гусеница. Где-то снова звенят бубенцы – Шляпник ищет, кто будет третьим.
Зазеркальные карпы тихо спят за стеклом изо льда. за конторкой ворон считает выживших в холода, ангел дует в трубу – в море падает снова звезда, конец месяца тоже близок.
Так уходит зимы неспокойная первая треть, и так было всегда, понимаешь, так будет и впредь. У изголовья, Алиса, все чаще хочется просто сидеть и не писать записок.
Понимаете, Хьюстон, здесь, где нет других людей, социальных взаимодействий и эмоциональных привязанностей, стерильной суеты супермаркетов, сотен и тысяч лиц, что окружают тебя повсюду, здесь остаешься только ты.
Один среди всей этой пусто-ты и темно-ты.
Удвоение одиночества, Хьюстон, это когда не с кем разделить и нет возможности поделиться, потому что есть только ты и этот мир, не имеющий ничего общего с разумом, чувствами, словами.
Медленные танцы галактик, доверчивая обнаженность лун и снежное кружево звезд – все это лишь неловкие эпитеты, которым никогда не передать Настоящее, и, понимая это, ты остаешься в полной тишине.
Наедине с красотой.
Отбой, Хьюстон. Мне кажется, что проблемы – у вас.
— ...однако, у большинства животных хорда присутствует только в период эмбрионального развития, в дальнейшем замещаясь позвоночником. А на всю жизнь сохраняется только у низших хордовых, к примеру, Cephalochordata, выполняя опорную функцию, - Кошка на пару секунд прервала монолог, чтобы еще раз потереться спиной о мачту.
— Стой-стой-стой, - еле успел вставить Кораблик, - это всё, конечно, чрезвычайно увлекательно, но я-то спрашивал не об этом.
— А о чём? - удивилась Кошка.
— Скажи... как ты так умудряешься спинку выгибать?
- Интересно, как правильно: чем дальнее – тем грустнее, или чем дальше – тем груще? – поинтересовалась Алис. - Все вообще правильно, – назидательно проговорила из чайника Мармеладовая Соня. – Ибо сказано: "Post coitum omne animal triste". - Ай, да когда это было, – попыталась отмахнуться девочка.
- Ты путаешь, – строго сказала Соня. – Ибо "post coitum" относится к родителям, а все последующее – уже к тебе.
- Что же это такое творится? – бормотал Шалтай-Болтай, сидя на высокой спинке шаткого стула и возмущенно болтая ногами. – Сначала Шляпник в черном противогазе гоняется за всеми и впаривает свои печеньки, а сейчас еще и Гусеница!
- А что Гусеница? – рассеянно спросила Алис, складывавшая журавлика из серебристой фольги.
- Во-первых, она утверждает, что меня на самом деле зовут Артур Диту! А с таким именем, между прочим, можно оказаться чем угодно... Вообще чем угодно! – наябедничал Шалтай.
- С любым именем можно оказаться чем угодно и где угодно, – шепнул на ухо девочке невидимый Кот. - Во-вторых, теперь она напрочь закуклилась в одеяло, – продолжал жаловаться Шалтай. – И все бы ничего, но она упорно отказывается превращаться в банальную бабочку, потому что, видите ли, завершила свой цикл в качестве падавана и готовится морфировать в джедая. И требует стригающий меч!
- Логично, в принципе, – заключила Алис, присоединяя готового журавлика к его многочисленным собратьям. – Ну, или метафорично. "Гуляющий по небесам", и все такое.
— А что с ним такое? — шепотом поинтересовалась Алис, осторожно кивая в сторону Шляпника. — И что это за странный алюминиевый блин у него на голове? — Понимаешь, — перебивая друг друга, начали рассказывать Соня и Мартовский Заяц. — Сначала у него начался кризис самоопределения. — И кризис желаний. — Что-то, говорит, случилось. Я не тот, которым должен быть. Я хочу больше, хотя знаю, что не должен. — Теперь он снял свой цилиндр и завязал лицо чёрным шёлковым шарфом. — И сутками сидит в шапочке из фольги. — По-моему, придумывает новый головной убор. — А пока придумывает, уверяет, что фольга защищает его мысли от... в общем, защищает. — У него теперь паранойя. Утверждает, что всюду предатели, что совет не верит ему, и что он хочет что-то уничтожить и куда-то привнести баланс. — Что ему для этого нужно взглянуть внутрь себя. — Сказал что-то про путь к множеству способностей, включая те, что считаются неестественными. — Короче, какой-то бред, — хором добавили они и переглянулись. — Перемена мест, — неожиданно закричала Соня, и все быстро пересели по часовой стрелке.
— И чем всё закончилось? — с любопытством спросила Чёрная Королева. — Ну, — вздохнула Алис, — когда я пришла туда через неделю, он сидел в углу, весь в черном, в каком-то странном шлеме с противогазом Stahlhelm времён Второй мировой войны и издавал вот такие звуки: «фш-ш-ш... фш-ш-ш... фш-ш-ш...». А Соня бегала по кругу и восклицала: «О, макси-класс твоя Сила… но дело пахнет керосина». — Но в нем все еще есть добро, — пробормотала Королева себе под нос и разлила текилу по стопкам. — Или по крайней мере, у них теперь есть печеньки, — согласилась Алиса.
- Так они, помнится, и знакомились, – Шляпник меланхолично намазывал масло на большие карманные часы. – Льюис, это мистер Кэрролл. Мистер Кэрролл, это льюис.
- Старая шутка, – пробормотал Мартовский Заяц. Он водрузил на нос круглые очки и принялся сосредоточено листать толстый тяжелый том, лежащий перед ним на столе среди множества самых причудливых столовых приборов.
- Что это ты делаешь, старина? – поинтересовался, наконец, Шляпник, который отложил часы в сторону и весьма недоуменно наблюдал за происходящим.
- Шшшш, – прошептал Мартовский Заяц. Он вскочил со своего места, достал из кармана кусочек мела и начал рисовать на земле круг. – Etis atis animatis, etis atis amatis..